Украина глазами немецкого окупанта

Украина под оккупацией, 1942-1943 годы - дневник немецкого архитектора

Версия для печати

Отрывок из неопубликованных мемуаров Рудольфа Волтерса «Отрезки жизни». Этот германский архитектор в качестве высокопоставленного сотрудника Организации Тодта совершил несколько инспекционных поездок по занятым немцами советским территориям.

Немецкий архитектор Рудольф Волтерс был ближайшим сотрудником своего близкого друга и однокашника по Берлинскому техническому университету, Альберта Шпеера. В числе прочего Шпеер возглавлял во время войны и Организацию Тодта, занимавшуюся строительством на оккупированных Германией территориях. В 1942 – 1943 гг. Волтерс в качестве высокопоставленного сотрудника ОТ совершил несколько инспекционных поездок по занятым немцами советским территориям.

Волтерс быстро занял высокое положение в архитектурной иерархии Третьего рейха, хотя в партию не вступал. Занимался в основном градостроительными проектами, издавал книги об архитектуре Третьего рейха и творчестве Альберта Шпеера. После войны работал архитектором, много проектировал, занимался публицистикой. Умер в 1983 г.

[...] 31 мая 1942 г.

В 10 утра отъезд из Лемберга [Львов – Joanerges, тут и далее примечания в квадратных скобках владельца данного ЖЖ]. Через Тарнополь [Тернополь] по транзитной дороге IV мимо Волочека [Волочиск, ныне город Хмельницкой обл.] на русской границе [речь идёт о советско-польской границе, проходившей по Збручу в 1920-30-е]. Пейзаж здесь поразительно красивый, слегка холмистый, земля исключительно плодородная. ДГ IV, которая сейчас идет до Днепропетровска, будет продлена через Сталино [Донецк] до Таганрога. Хотя на дороге много повреждений из-за сильных морозов прошлой зимы, но по ней можно ехать.

Трасса старая, обрамлена большими деревьями с обеих сторон: громадные вязы, иногда дубы с низко опущенными, очень высокими и густыми кронами. Как все русские магистрали, она сделана шириной 50 метров, обозначенной поначалу деревьями, а потом только телеграфными столбами. Часто все полотно дороги достигает 100 – 150 метров ширины, но только середина укреплена для проезда автомобилей. По обеим сторонам тянутся летние дороги, иногда по многу рядов, из-за того что старые становятся непроезжими. Большая ширина дороги препятствует занесению снегом: снегозаградительный кустарник должен находиться далеко от проезжей части, чтобы быть эффективным.

Почва такой плодородности, о какой в остальной Европе и не слышали. Чернозем лежит толщиной до двух метров на лессовом слое. Лесс (ледниковые отложения) имеет толщину от 20 до 30 метров. Под ним на Украине повсюду лежит красноватый гранит. Здесь, как нам сказали, крестьянину годами не нужно удобрять землю. Пашни и поля на большую часть обработаны. Хлеба стоят хорошо, кое-где поля под паром. Не хватает тракторов, силосов, хозяйственных построек; здесь можно хозяйствовать только с машинами.

На нашей дороге, ДГ IV, повсюду с большим напряжением идет работа. Под командой немецких сотрудников Организации Тодта находятся ненемецкие бригады. На первом месте по качеству стоят команды евреев. Как нам докладывали, они работают, частью добровольно, по две смены подряд.

Они знают, о чем идет речь... Среди русских военнопленных можно увидеть самые различные группы: хорошо выглядящие мужчины украинского или русского происхождения, но гораздо больше (и намного) – перемешанные варианты всех азиатских рас, такие, какими их можно увидеть в еженедельной хронике. Эти команды охраняются украинской милицией или литовской и латвийской полицией. Но основной контингент рабочих представлен украинскими женщинами и девушками.

Руководители работ характеризуют их как очень исполнительных, прилежных и привычных к работе. По рабочим качествам они стоят выше мужчин. Женские команды даже внешне производят очень отрадное впечатление: чистые цветные платки и платья, часто снежно белые головные платки! Почти все женщины босые, и удивительно, с какой энергией они вдавливают голыми ногами лопаты в плотную землю. Проезжающие немецкие колонны повсюду радостно приветствуются. И народ, предлагающий по сторонам дороги яйца, цветы и редиску, кажется настроенным очень дружелюбно.

Деревья есть только в деревнях; местность лишена даже небольших участков леса. Если на горизонте выныривает рваный силуэт зелени, значит, впереди деревня или село. Деревни и города расположены свободно и широко, пронизаны зеленью и цветами.

Дома из глины, очень маленькие, с высокими тростниковыми крышами. Они повсюду свежеокрашены белой известью. Эти поселения очень сильно отличаются по характеру от немецких деревень, которые построены гораздо более компактно. И повсюду не хватает хорошо знакомых нам по родине доминант церковных башен. Небольшие деревянные церкви со своими куполами-луковицами едва возвышаются над окружающей их зеленью.

В 20.30 в Виннице, у линейного руководителя ДГ IV

С утра едем на находящийся вблизи строительный объект «Айхенхайн» (предназначен для штаб-квартиры фюрера!), который расположен изолированно, в прямоугольном участке леса. Здесь работают команды русских военнопленных. Нам удается посмотреть только часть стройки, поскольку вермахт ее уже занял. Пейзажи здесь еще просторнее. Много пасущихся коров. Удивительно много лошадей с жеребятами.

Из Винницы дальше через Умань и Новоархангельск [Кировоградская обл.] на Новоукраинку [там же], где мы ночуем. Маленькое местечко. В строительном управлении участка получаем примитивный номер с тремя кроватями. Мешки с соломой, однако, свежие и чистые, тогда как мы, наоборот, после езды в открытой машине совершенно грязные, лица и волосы полностью черные. Примитивные возможности для умывания допускают только очень поверхностное наведение чистоты.

2 июня 1942 г.

В семь утра отъезд из Новоукраинки. Нам предстоит длинный путь на Днепропетровск. Через Кировоград на Кривой Рог. Опять хорошая летняя погода. Я еду с руководителем группы профессором Бругманом, городским советником по строительству из Нюрнберга, который подробно рассказывает мне о своих задачах и своей работе.

В конце прошлого года фюрер возложил на «строительный штаб» Шпеера введение в строй железной дороги в регионе Украины. Шпеер назначил Бругмана руководителем подразделения на месте, в то время как д-ру Фрэнку были поручены организация снабжения и координационная работа в Берлине.

В январе Бругман прибыл в Днепропетровск, где оборудовал штаб-квартиру в своем вагоне. Сразу после начала работ господин Шпеер лично прибыл в Днепропетровск, чтобы привести все в движение.

Положение на железной дороге было тогда просто катастрофическим. На главных участках двигались тогда иногда только четыре поезда в сутки, что представляло собой все возрастающую угрозу для армии. Пути на вокзалах время от времени покрывались льдом и выходили из строя. Снабжение водой на перегонах не было ни в коем случае достаточным для немецких локомотивов.

Прием воды на один локомотив на немногих имевшихся пунктах длился иногда до одного часа. Немецкие локомотивы оказались в русском климате чересчур сложными и капризными. Оборудования для загрузки угля и выгрузки шлака было недостаточно. Поворотных кругов и ангаров для локомотивов не было, либо они были разрушены. Точно так же были разрушены все служебное оборудование и мастерские.

Немедленно были начаты необходимые работы, установлены разборные ангары для локомотивов, водонапорные башни и колонки, конструкции которых в основных деталях Шпеер разработал сам. К счастью, был обнаружен подземный склад больших емкостей для бензина, которые можно было использовать как водонапорные башни. Все время возникали большие и малые трудности. Особой проблемой оказалось смягчение воды для локомотивов...

К этому надо прибавить перешивку путей, которая, как и все прочие задания, смогла быть выполнена в сроки, несмотря на все зимние проблемы. Вместо тогдашних четырех поездов сегодня по всей транзитной дороге через Украину ежедневно идут сорок.

К самым важным и трудным задачам строительного штаба относятся железнодорожные мосты. Здесь русские тоже проделали исключительно основательную разрушительную работу. Стальные конструкции больших днепровских мостов после взрывов оказались в воде и перегородили проход судам. Эти заграждения могли стать еще большей угрозой во время ожидаемого весной ледохода. Для устранения искореженного металла были присланы с Атлантического побережья водолазы, которые подо льдом резали подводными резаками конструкции на куски, чтобы ликвидировать подводные препятствия... На мостах через притоки Днепра, Самару и Волхов эти работы под толстым слоем льда были особенно опасны.

Строительство больших мостов было передано повсюду немецким фирмам, в то время как многочисленные маленькие мосты строились под собственным руководством Организацией Тодта (ОТ). Цепочке проблем и после зимы не было конца. Как только во время оттепели возникла надежда, что самое трудное позади, наступило половодье. Некоторые мосты, которые выдержали страшный ледоход, были снесены половодьем.

В Полтаве вокзал оказался на два метра под водой. Все железнодорожные насыпи в районе Днепра были подмыты и снесены. В то же время возникали все новые задачи. Фюрер определил, что строительство железнодорожно-ремонтных заводов тоже входит в область деятельности Организации Тодта. Два больших завода сегодня уже строятся. Они будут закончены, самое позднее, осенью. Для продвижения вперед созданы особые передовые подразделения, оснащенные инструментами, рельсами, шпалами, водонапорными башнями, колонками, локомотивными ангарами.

Руководство исходит на всякий случай из предположения, что отступающие русские и дальше будут оставлять захватчику голую землю.

Особенно важным было восстановление снабжения энергией. Главная из крупных электростанций, находящаяся в Запорожье, была русскими полностью выведена из строя. К осени и эта электростанция после тяжелой работы будет запущена. Уже сейчас работают два генератора из девяти. Другая большая станция будет восстановлена в Сталине.

Кроме того, должен быть запущен еще ряд маленьких электростанций. ОТ занимается еще и строительством фабрик. Фабрики боеприпасов, металлургические, литейные, прокатные заводы, ремонтные мастерские для танков и грузовиков находятся в строительстве или скоро уже будут запущены. Недавно в строительную программу ОТ были включены еще сельскохозяйственные постройки – сил осы, ангары, сахарные заводы и консервные фабрики.

Бругман уже заканчивал свой рассказ, когда мы около 14 часов, совершенно покрытые пылью, прибыли в Кривой Рог. Кривой Рог, большой русский рудодобывающий город, простирается почти на 45 км. Он далеко тянется через долины и низины. Выстроенный на высоком берегу реки Ингулец город можно увидеть уже издалека.

После обеда – дальше по дороге ДГ IV. Внезапно на нас обрушилась гроза с мощным ливнем. Через несколько минут мы застряли в грязи. «Форд» буксует, дорога скользкая, как мыло. Некоторое время мы еще пытаемся двигаться по немногим ровным участкам по краю дороги; но вскоре накрепко застреваем... Теперь уже известно, что во время дождя военные операции в этих регионах невозможны. Когда начинается дождь, ни один автомобиль не может двигаться. Только русские телеги с лошадьми остаются на ходу. Гроза задерживает нас почти на два часа. Вскоре после дождя все уже снова высохло, мы можем ехать дальше. «Форд» вытаскивают из грязи.

В 22 часа мы прибываем в Днепропетровск. В казино Бругмана приготовлен простой ужин. Вскоре, около полуночи, мы, усталые, лежим в постели.

3 июня 1942 г.

Бругман везет нас по городу. Своим типично русским однообразием он напоминает мне Новосибирск, хотя он кажется более цивилизованным. В Днепропетровске раньше было 900 000 жителей, сегодня около 250 000. Они также почти без остатка включились в работу для армии и других немецких учреждений, как и все население занятых нами районов, если оно жило в городе и не хотело голодать.

В качестве вознаграждения украинские рабочие получают кроме завтрака и обеда от 12 до 18 пфеннигов в час.

С гордостью показывает нам Бругман свое новое административное здание, наспех переделанное для этих целей из русского служебного строения. Дом, кажется, хорош. Здесь, наконец, шеф ОТ «Россия-Юг» сможет получить для себя приличную, хотя и скромную квартиру. Дом, в котором он сейчас живет и работает, примитивно-русский. Маленькая спальня скромнейших размеров.

Бругман не любитель удобств. Он не любит их также и для своей свиты – да, он обладает, так сказать, редким талантом создавать самому себе максимум неудобств. Так, для своего казино, которое в остальном – тип-топ, он велел сделать трехногие табуретки без спинок. Его люди здесь должны отдыхать с прямой спиной после рабочего дня. На мой робкий вопрос – почему не стулья со спинками, если уж их все равно пришлось специально заказывать, он ответил: здесь ни одна смена не должна располагаться с удобствами; спинки для стульев служат для того, чтобы разлагать дисциплину. В казино висит только одно украшение – высказывание Фридриха Великого...

Все сидят за маленькими столами. Сам Бругман за подобием председательского стола в конце зала. За ним на стене растянуто знамя со свастикой. Шеф сидит спиной к стене, и я сильно подозреваю, что он, тоже сидя на табуретке, иногда опирается на стену. Во всяком случае, знамя за его спиной выглядит слегка потемневшим. Примиряет с казино Бругмана обслуживание: необыкновенно красивые украинские девушки заботятся о людях. К Днепру, за пределами растянутого города, выходит так называемый парк – скопище убогих деревьев на высоком берегу реки, которая по-русски широко катится через просторный ландшафт.

Отсюда видны красивые мосты через реку, предмет забот Бругмана. В центре так называемый Восточный мост: железобетонные арки с разрушенной центральной частью. Как нам рассказывали, союзные нам итальянцы в свое время в горячий момент взорвали каркасную конструкцию центрального пролета. Двухэтажный Западный мост восстановлен и используется: нижний уровень – железной дорогой, верхний – остальным транспортом.

Чтобы вблизи посмотреть на работы на железобетонном мосту, едем на маленький остров; мы попросили итальянского офицера переправить нас туда на военном катере. Итальянские саперы тренируются на берегу Днепра. Вода темно-коричневая, течение довольно сильное. Высоко на другом берегу Днепра видны сталелитейные заводы.

Сильная жара, нам становится жарко в непривычной униформе. После еды мы едем оттуда на машине сначала на Самару, приток Днепра, где купаемся. Хотя вода теплая, это нас в некоторой степени освежает. Потом – на большие сталелитейные заводы на этом берегу Днепра – Петровский и Ленинский – оба в основном построенные еще перед Первой мировой войной. На Ленинском делают шпееровские водонапорные башни, на Петровском – железнодорожные стрелки. В остальном большие заводы стоят. Пока их не собираются запускать. По пути мы видим недавно построенный ОТ ангар, где ремонтируются танки.

4 июня 1942 г.

Едем на Запорожье, ранее Днепрострой. Опять хорошая солнечная погода, широкие пейзажи. Редко мы видим диких животных, только иногда зайцев; очень часто сусликов, молниеносно шмыгающих через дорогу.

Около 2 часов в Запорожье. Плотина великолепно выглядит в ландшафте. Благодаря плотине Днепр в верхнем течении необычно широк...

Ниже по течению вдали виден железнодорожный мост, пересекающий поток... На другом берегу новый город Запорожье. Большой металлургический завод тоже находится на противоположном берегу Днепра, недалеко от города, который временно состоит из ОДНОЙ широкой роскошной улицы, в свое время запроектированной Эрнстом Маем.

Главный инженер гигантской строительной площадки плотины ведет нас и рассказывает о разрушениях и восстановительных работах. Во время отступления русские взорвали плотину посередине на ширине 175 метров. 3000 беженцев, которые находились в это время на плотине, были унесены течением. Водяные массы толщиной 5 – 6 метров падают с 15-метровой высоты через пролом и понижают уровень воды так, что пристань в верхнем течении оказалась на суше, и не хватает давления для вращения турбин. Шлюзы тоже после взрыва стоят сухими, так что судоходство парализовано.

Не только плотина, но и механизмы по большей части разрушены. Русские при отступлении отключили центральную смазочную систему, так что машины мгновенно перегревались и загорались. То, что после этого представляли собой машинные помещения, турбины и генераторы, было мастерской разрушительной работой. И сегодня видны потрескавшиеся железобетонные стены, оплавленные железные детали; все приведено в негодность.

Однако один агрегат уже работает с конца апреля, второй запущен чуть позже, так что станция уже может вырабатывать 20 000 киловатт. Из девяти турбин большинство будет осенью запущено. Раньше максимальная мощность станции достигала 500 000 киловатт, минимальная, при низкой воде, – 100 000. Остальные днепровские электростанции до отступления имели суммарную мощность в четыре раза больше, чем запорожская.

Особенно трудная задача для руководителей строительства – восстановление разрушенной плотины, через отверстие в которой вытекает под огромным давлением масса воды высотой 5 метров. Странным образом, русские не сделали спуск для воды, такой как у всех плотин; поэтому его следовало сначала построить, чтобы осушить плотину для восстановительных работ. Для этого в боковых, целых частях плотины были пробиты несколько штолен приблизительно 5 на 5 метров и длиной 35 метров, вплоть до наружной облицовки плотины с верхней стороны.

Трудность состоит в преодолении последних двух метров бетона. Для этого разработана следующая процедура: там, где штольни позднее выйдут к воде, сверху будут спущены затворы, которые потом будут прижаты давлением воды к отверстиям в плотине и перекроют их. Затворы состоят из шаровых сегментов 5 на 5 метров с оболочкой в 20 сантиметров толщины, монтируемой из металлических рам.

Прежде чем будут взрывами окончательно пробиты отверстия в бетоне, в нем проделываются меньшие отверстия для спуска воды, чтобы проявилось давление на сегменты. Когда все десять штолен будут закрыты с верхней стороны плотины, бетонные затворы начнут медленно тянуть вверх и спускать таким образом воду. Уровень воды упадет, основание пролома в плотине станет видимым, и его можно будет бетонировать.

Ведущий инженер доктор Смелниг, который ведет нас по стройке, полностью захвачен своим делом. И здесь транспортные проблемы; все нужно сюда везти, не только машины немецких фирм, но также камень и цемент для плотины. Цемент везут баржами из Румынии через Черное море и Днепр и доставляют прямо на электростанцию. Гравий и щебень для железобетона добывают в имеющемся неподалеку большом карьере, который мы осматриваем и который был разработан еще фирмой Крупп-Грузон. В карьере добываются и огромные гранитные блоки...

Весь комплекс, плотина и электростанция, был запроектирован немцами, оборудован частично американцами и построен при их консультациях и русском руководстве. В деталях работа скверная. Железобетон уже внешне производит плохое впечатление; арматура местами свисает из бетона, на необработанной поверхности которого там и тут уже 10 лет держатся куски деревянной опалубки. Пульты управления и прочие электрические устройства, как рассказывает нам ведущий электроинженер, таковы, что в Германии их оценили бы как самую плохую ученическую работу.

Вечером мы переправляемся на пароме через реку, чтобы посмотреть город Запорожье. Здесь тоже безысходная картина нового русского города из цемента. Ясно видна разница между работами Мая и работами русских. От «вещественности» русские скоро отказались и обратились к доморощенному классицизму, который здесь дал очень странные побеги. Античные формы часто до неузнаваемости изувечены или применены без всякого понимания...

5 июня 1942 г.

Обратный путь из Днепропетровска в направлении Харькова на Красноград, самую западную точку большого котла, в котором в эти дни русские были разбиты. Дальше на Полтаву.

Восхитительный город с классицистическим представительным центром. Просторная круглая площадь, окруженная свободно чередующимися, высокими и низкими, выкрашенными в белый цвет старыми губернскими зданиями, тут и там украшенными колонными портиками. В одном из этих зданий резиденция генерал-фельдмаршала фон Бока и штаб группы армий «Юг». На площади, на ступенчатом каменном постаменте стоит почти скрытая зеленью колонна Победы, увенчанная орлом. Отсюда во все стороны расходятся главные улицы, одна из которых ведет к лежащему вдали старому монастырю.

7 июня 1942 г.

Дождь. Неизвестно, доберемся ли мы до Киева. Глубокая грязь. За Переяславлем едем через болото, покрытое лежневкой. Опять навстречу нам движутся колонны, на этот раз летчики, и снова рабочая служба на велосипедах, транспортные колонны ОКХ и горные егеря с их машинами. Как мы позднее слышали, еще в этом месяце 70 000 автомобилей должны двинуться на восток по транзитной дороге V.

В 18 часов, еще при хорошем свете, мы приезжаем в Киев. Город расположен высоко у широкого Днепра. Собственно, прямая дорога с востока ведет прямо на замковый холм. Мы должны делать многокилометровый объезд перед Днепром, так как главный мост через реку разрушен. Новый, так называемый ОТ-мост – огромная деревянная конструкция, защищенная зенитками у всех опор.

Выше по течению третий мост в процессе восстановления. Здания на горе владычествуют над городом, выше всех башня лавры, окруженная бесчисленными луковицами церквей. Главная улица Киева полностью разрушена. При отступлении русские взорвали все бомбами с часовым механизмом. Некоторые остатки стен были взорваны нашими саперами, чтобы предупредить опасность обрушения.

Несмотря на это, город все еще производит приятное впечатление благодаря цивилизованному и привлекательному внешнему виду. Много зелени на улицах. Новые советские здания, некоторые с большим вкусом и солиднее, чем в других городах. Несколько красивых старых русских церквей. С высокого крутого берега Днепра потрясающий вид на восток через реку.

Один железнодорожный мост уже можно использовать, хотя русские и здесь прилежно выполнили взрывные работы. Разнокалиберные конструкции покоятся на старых уцелевших опорах. До того как был готов этот мост, ездить можно было только по ледовой плотине. На льду реки была построена из ледяных блоков железнодорожная насыпь (!), которая не один месяц отлично функционировала и очень помогла...

9 июня 1942 г.

Через Ровно при хорошей, хотя и прохладной солнечной погоде на Луцк. Старый замок. В 24 км за Луцком у деревни Торчерин [Торчин, ныне Луцкого р-на Волынской обл.] первая серьезная поломка за время нашего путешествия. Не работает бензиновый насос. Машину тянут на буксире до Торчерина, где нас дружески принимает крайсландвирт...

В местечке около 4500 жителей, среди них 2500 евреев, остальные поляки и немного украинцев.

Вечером идем в рабочий лагерь, в котором находятся украинские женщины. Крайсландвирт просит нас успокоить опечаленных женщин. Они без всяких на то оснований боятся, что будут в качестве принудительных рабочих отправлены в Германию.

Он по-хорошему попытался завербовать их для работы в сельском хозяйстве, и, поскольку они явно не проявили желания, он проявил некоторый нажим. «И теперь бедные женщины уверены, что их увезут, что совершенно не так...». В лагере находится около двухсот украинских девушек. Крайсландвирт позаботился о музыке. Несколько украинцев поют народные песни; но это не возымело ожидаемого эффекта. Начинается великий плач, так что мы не знаем, как себя вести. Френк напрасно пытается гладить по голове ту или другую девушку. На момент это вызывает громкий смех – но потом плач продолжается.

У крайсландвирта встречаем мы также сотрудника земельной биржи труда Берлин – Бранденбург, который уже много месяцев объезжает край и рекрутирует рабочих и работниц для немецкой промышленности...

В октябре 1942 г. я снова побывал в ОТ-группе «Россия-Юг» как сопровождающий шефа ОТ Альберта Шпеера. На этот раз путь шел далеко за Запорожье, через Сталино и Ростов на Северо-Западный Кавказ и Крым.

[…] 17 октября 1942 г.

Профессор Бонвитч, заместитель Бругмана, сопровождает нас. Бругман дает нам свой открытый «хорьх»; на заднем сиденье могут сидеть тесно прижавшись четыре человека, рядом с шофером – один. Из багажа берутся только очень небольшие вещи. Кроме того, ружья, автомат. ..

Сначала по ДГ IV на Сталино. К сожалению, погода плохая. Холодно, легкий дождь. За Днепром хорошая дорога на Новомосковск, где мы можем делать 90 км в час. Дорога идет по степи, мимо полей подсолнечника и кукурузы, через Павлоград [Днепропетровская обл. – Joanerges], Троцкое [вероятно, Троицкое Павлоградского р-на или какое-то из трёх одноимённых сёл Донецкой обл.], Красноармейское [Красноармейск Донецкой обл.] на Сталино, куда прибываем около 18 часов в темноте. Дорога отвратительная. Мы попадаем на боковые объездные дороги, пробираемся по грязи со скоростью 10 км в час. Трижды нас сносит и раскручивает на скользкой дороге. Шофер сохраняет управление и не опрокидывает нас.

В пути Шмелтер, когда не спит, говорит о заработках и производительности. Он хочет путем реорганизации заработков поднять производительность. В ОТ он ввел единую оплату в 80 пфеннигов (в час. – Д. X.)для всех квалифицированных рабочих, что, возможно, должно стать предпосылкой для будущей единой оплаты в рейхе. 80 пфеннигов выбраны как среднее между 0,68 и 1,08 рейхсмарки (напр., 1,10 рейхсмарки в Гамбурге).

Шмелтер отказывается при этом признать, что таким образом он вводит повышение зарплаты; поскольку те, кто до этого получали больше чем 80 пфеннигов, получают разницу в Германии как освобожденную от налогов помощь семье. Без сомнения, единая оплата не «глупость», так как она облегчает перевод рабочей силы из одной фирмы в другую. Большие дебаты вызывает договор на строительство на Востоке в связи с новыми правилами. Шмелтер твердо убежден в том, что в уже имеющейся рабочей силе скрыты огромные резервы производительности, которые можно мобилизовать путем правильных договорных условий.

Старый договор на строительство на Востоке – это договор на компенсацию себестоимости. Фирмы здесь, собственно, именно те, кто выигрывает в войне. Они получают обратно все, что тратят, и к тому же определенную сумму в день на человека за военнопленных, которых они используют. При этом они заинтересованы в том, чтобы с возможно большим числом военнопленных сделать как можно меньше. Здесь, конечно, нельзя обобщать...

18 октября 1942 г.

В Сталине в отряде Дефланда нас ждет чистая квартира. К сожалению, стало холодно, первый снег. Мы делаем остановку на день, чтобы познакомиться с районом вокруг Сталина. Сначала в отряд Шнайдера. Оберфюрер СА Шнайдер, глава фронтового руководства ОТ, организовал здесь приемный лагерь для военнопленных. Нас ведут по лагерю, впечатление хорошее.

Пленные, попадающие сюда прямо с фронта, проходят обработку против вшей. Сначала их собирают на огороженной территории, и русские офицеры, попавшие в плен раньше, их инструктируют. Им говорят, что они должны радоваться тому, что попадают в ряды самой большой строительной организации мира – ОТ. За ограждением пленные должны раздеться.

Одежда отдельно проходит обработку против вшей. Людей бреют наголо, затем они должны по лестнице спуститься в бассейн и полностью окунуться с головой: балка, под которой они должны пролезть, заставляет их опустить голову под воду, чтобы вынырнуть на поверхность с другой стороны. Потом их направляют во второй бассейн. Робких подбодряют легкими толчками палки. Затем запись личных данных и прочей информации; затем одевание... Шнайдер выискивает для себя, естественно, такую рабочую силу, с которой отряд может добиться б ольших успехов, чем раньше. Они, как нам рассказывают, очень довольны и удивлены таким нынешним обращением, поскольку сейчас нам люди нужны больше, чем в начале Восточного похода.

Шнайдер выбрал среди пленных лучших певцов (среди них оперный певец из Москвы) и составил маленький лагерный хор. Как раз когда мы здесь, хор репетирует для назначенного на вечер товарищеского вечера. Нам рассказывают, что при последней отправке пленных хор на вокзале провожал их песней «Прощание с цыганским табором». В любом случае, военнопленные в прекрасном настроении.

Вечером еду со Шмелтером в отряд Шнайдера, где поет русский хор: редкое наслаждение. Еще кавказский хор, который тоже исполняет свои песни. Своеобразная смесь из восточной и русской музыки. Бас, баритон и великолепный тенор солируют. Один русский офицер и пятнадцатилетний мальчик танцуют. Оба из московской балетной школы. Я не знаю, что меня больше трогает и удивляет: певцы во фронтовом районе, люди, которые еще вчера были врагами, или такой человек, как Шнайдер, которого при всех его строительных и снабженческих заботах хватает на такие удивительные музыкальные идеи.

19 октября 1942 г.

В 8.30 отъезд из Сталино. Легкий дождь прекращается. Через Макеевку, один из крупных промышленных городов региона Сталино, мы едем на Сугрис [Зугрес Харциского горсовета Донецкой области], где осматриваем одну из самых больших в Европе угольных электростанций. Разрушения, устроенные здесь русскими, первоклассны. Котельные установки разрушены почти полностью, остальные машины – частично. Взрывные устройства, установленные на мощных валах и могучих цилиндрах, разорвали все на куски. Трудно поверить глазам. Разрушения еще страшнее, чем в Запорожье. Котлы можно будет восстановить. Турбогенераторы будут доставлены из рейха. […]

В середине июня 1943 г. я сопровождал Шпеера в инспекционной поездке в Керчь, где пролив между Азовским и Черным морями у Таманского полуострова был пересечен построенной ОТ канатной переправой. Шпеер мог доложить фюреру об окончании работ в срок и торжественно передать в эксплуатацию первые, украшенные цветами, баржи, которые могли ежедневно перевозить 7 тысяч человек. На обратном пути Шпеер вместе с несколькими своими старыми сотрудниками посетил Асканию-Нова.

15 июня 1943 г.

...Мы летим над зелеными полями Северного Крыма и пестрой степью Южной Украины, восточнее нижнего течения Днепра к созданному более 50 лет назад немцем Фальц-Файном волшебному оазису в степи. Сегодня усадьба принадлежит рейху и над ней «властвует» генеральный комиссар Фрауенфельд. Лютц Хек (из берлинского зоопарка) организовал здесь свою звериную ферму. Единственное на огромную территорию зеленое пятно с деревьями, прудами и фантастическим животным миром. В огромном открытом вольере – страусы, яки, дикие лошади; стада гну и антилоп в степи. В парке богатый экзотический птичий мир, водяные птицы, которые обращают на себя внимание необычными криками.

16 июня 1943 г.

Прекрасный день: пешая и автомобильная прогулка, еда и выпивка, и в промежутке – сон. Еда превосходна: молоко, мягкий сыр, мед, степной чай, даже жаркое из гну, которое нас особенно интересует, – о салате «со всевозможными ухищрениями» и говорить не приходится. Ближе к вечеру еще одна поездка с шефом в пустынную степь, которая далеко простирается на восток. Земля, от которой с помощью орошения из глубоких скважин можно многого добиться...

17 июня 1943 г.

В 7.30 утра – старт. Описывая большую петлю, летим над парком и степью. Затем к устью Днепра, на Херсон и Никополь, где видим мосты, которые строит ОТ. Плотина в Запорожье, восстановленная Бругманом, как новая стоит в потоке, который, широко разветвляясь благодаря многочисленным островам, прогрызается сквозь ландшафт.

Так же как и эта плотина, многие электростанции и мосты попали в рабочем состоянии в руки русских, которые при отступлении реализовывали хорошо ими усвоенное понятие «выжженная земля» прямо-таки с чудовищным искусством. Хотя это давно доказано документами, но и сегодня, в 1980 году, немецкая пресса с истинной страстью повторяет русский тезис о том, что именно мы были теми, кто сознательно разрушал все жизненно необходимые сооружения. [...]

Источник: Хмельницкий Д. Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1941—1945. – М.: Центрполиграф, 2010. – 351 с.