Кровавая хроника советского спорта: футбольные войны СССР
Двадцать восьмого октября 2011 года в России был вынесен приговор суда по делу об убийстве болельщика футбольной команды «Спартак» (Москва) Егора Свиридова. Убийца получил 20-летний срок, его подельники – по пять лет лишения свободы в колонии общего режима. Напомним, что год назад действия милицейских следователей, отпустивших всех участников драки, кроме непосредственно подозревавшегося в убийстве Алана Черкесова, привели к тому, что около шести тысяч молодых людей, в том числе и футбольных болельщиков, устроили 11 декабря 2010 года беспорядки на Манежной площади в Москве. Они также привели к судебным процессам, закончившимся приговорами с реальными сроками лишения свободы. Но эти события не имели непосредственного отношения к футболу.
Почти через год, аккурат в новый праздник – День народного единства, то есть 4 ноября 2011 года, дублирующий (или, как говорят сейчас, молодёжный) состав клуба «Краснодар» прибыл в Грозный, столицу Чеченской Республики, для встречи с местным «Тереком». Игра шла с явным преимуществом гостей, которые выигрывали со счётом 3:0. Как сообщалось на официальном сайте клуба «Краснодар», судья Алексей Амелин из Тулы выпустил из рук нити управления игрой и не реагировал на откровенные удары, которые наносили гостям игроки хозяев поля. Капитан команды «Краснодар» Спартак Гогниев обращался к судье, вступил с ним в конфликт, закончившийся, как называют это официальные футбольные власти, «физическим контактом», и в результате был удалён с поля. После этого на 72-й минуте матч был прерван – на поле выбежали зрители, и началась драка, в которой приняла участие и охрана стадиона. В результате больше всех пострадал капитан краснодарцев. В интервью РИА «Новости» он сказал:
– У меня сломано ребро, закрытый перелом носа и сотрясение. Всё это отражено в заключении медицинских работников. Справки все есть. Со стороны игроков «Терека» следовала футбольная провокация, и я видел несправедливое отношение к своим игрокам – 16–17-летних парней били ногами, а в одном случае, когда судья не видел, человека ударили локтём в грудь. Разве может 30-летний человек, капитан команды, на это спокойно смотреть? Я подошёл к судье и сказал, что это неправильно, на что судья мне показал вторую жёлтую карточку. После этого я повёл себя эмоционально. Не скрою, я толкал судью и с игроками «Терека» говорил нецензурно, поскольку они себе тоже позволяли многое.
Разбираться в инциденте предстоит и футбольным инстанциям, и, похоже, правоохранительным органам. Спустить расследование на тормозах ввиду широкого общественного резонанса вряд ли удастся. Самое интересное, что подобные события, имевшие иногда гораздо более серьёзные последствия, происходили и в советское время. Причём даже при жизни Сталина, когда, казалось бы, порядок на стадионах должен был быть железным…
Бегство от болельщиков
Скорее всего первым случаем массовых беспорядков с участием футболистов и зрителей следует считать происшествие в Сталинграде 15 мая 1947 года. «Крепость на Волге» ещё не успели толком восстановить после войны, но в футбол местная команда уже играла, причём в высшей лиге против самых лучших клубов страны. В тот день сталинградский «Трактор» принимал одного из лидеров первенства – столичную команду ВВС, находившуюся под личной опекой Василия Сталина.
Лётчики, в составе которых были будущие великие тренеры (правда, хоккейные) Анатолий Тарасов и Борис Кулагин, никак не могли сломить сопротивление хозяев и при счёте 2:2 начали откровенно грубить. В результате их стали забрасывать с трибун бутылками, камнями, кульками с едой и пр. (в то время проход на трибуны со стеклянной посудой и другими предметами был разрешён). Закончилось всё тем, что за семь минут до конца игры судья вынужден был остановить игру и вместе с командами, спасаясь от выбежавших на поле зрителей, забаррикадироваться в раздевалке. Волнения за пределы стадиона не вышли, хотя само спортсооружение несколько пострадало: были разбиты стёкла в административных помещениях, разрушена часть трибун, разгромлены подтрибунные помещения.
Интересно, что союзный Комитет по делам физкультуры и спорта в результате засчитал поражение команде ВВС. Тренера Анатолия Владимировича Тарасова вывели из состава тренерского совета, а Бориса Павловича Кулагина дисквалифицировали на 10 игр.
Судью спрятали в душевой
4 сентября 1953 года на самом большом московском стадионе «Динамо» (лужниковскую арену тогда ещё не построили) проводилась игра между московским «Торпедо» и «Динамо» (Тбилиси). Предпоследний матч чемпионата был решающим в распределении медалей. Если торпедовцы выигрывали или играли вничью, то первое место занимал московский «Спартак», а они получали возможность побиться за бронзу. Если выигрывали тбилисцы, то они в год смерти Сталина становились чемпионами. Так что мотивации у команд было хоть отбавляй. И, понятное дело, на трибунах были не только торпедовские и динамовские болельщики, но и фанаты «Спартака».
Судила встречу бригада ленинградских судей во главе с Петром Беловым. Игра шла жёсткая, иногда даже грубая, причём с обеих сторон. Некоторые решения судьи вызвали резкую реакцию трибун. Зрители посчитали, что он зафиксировал взятие ворот «Торпедо» уже после того, как мяч побывал за лицевой линией, а затем «не заметил» игру тбилисца рукой в своей штрафной площадке.
К концу игры зрители были буквально наэлектризованы. С трибун раздавались уже не отдельные антигрузинские выкрики, а дружное скандирование, в судей полетели камни и бутылки. А после финального свистка несколько сот человек выбежали на поле, в результате чего игрокам и судьям пришлось спасаться бегством. Как вспоминал позже участник этой игры, блестящий форвард «Торпедо» и сборной СССР Валентин Козьмич Иванов, в ноябре 2011 года навсегда ушедший от нас, игроки команды взяли судью в кольцо, увели с поля, а затем спрятали его в душевой комнате своей раздевалки. Когда группа разгневанных болельщиков прорвалась в подтрибунные помещения, требуя выдать им судью, судейская была пуста… А раздевалку тбилисцев вовремя успели взять под охрану вооружённые наряды милиции.
На следующий день главный руководитель отечественного спорта (управление входило в систему Минздрава) Николай Романов издал приказ, который в те времена не публиковался. В нём были такие строчки:
– Ошибки судей т.т. Белова, Ширяева, Кудрявцева вызвали недовольство зрителей. Отдельные хулиганствующие элементы учинили беспорядок на стадионе по окончании состязания. Дирекция стадиона «Динамо» не обеспечила порядок по окончании футбольной встречи, допустила выход значительной части зрителей на футбольное поле и не могла продолжительное время навести порядок на стадионе после окончания состязания...
А дальше шла резолютивная часть. В ней объявлялось, что матч по апелляции «Торпедо» будет переигран через два дня, а также обращалось внимание МВД на неудовлетворительную работу сотрудников ведомства, которые охраняли порядок на стадионе.
Но приказ, как мы уже отмечали, опубликован не был. Газета «Советский спорт», равно как и другие средства массовой информации, на следующий день опубликовала сообщение, из которого было совершенно непонятно, что происходило на стадионе:
– Вчера в Москве на стадионе «Динамо» состоялась очередная встреча на первенство страны по футболу между командами мастеров «Торпедо» (Москва) и «Динамо» (Тбилиси). Результат игры опротестован командой «Торпедо».
Протест будет рассмотрен Главным управлением по физической культуре и спорту Министерства здравоохранения СССР.
В конце концов игра была переиграна, автозаводцы выиграли 4:1, «Спартак» стал чемпионом, а «Торпедо» – бронзовым призёром первенства СССР. Более или менее подробная информация о событиях 4 сентября 1953 года появилась только в середине девяностых годов…
Погром в Ереване
Если происшествия на футбольных полях в сороковых – пятидесятых годах разбирались по большей части физкультурным ведомством и иногда правоохранительными структурами, то с началом «оттепели» самыми серьёзными инцидентами стали заниматься и в ЦК КПСС. Особенно важным считалось «принятие мер» в тех случаях, когда события происходили в национальных республиках.
12 октября 1955 года в Ереване играли местная команда «Спартак» – предшественник ереванского «Арарата» – и свердловский клуб ОДО («Областной дом офицеров»). Игра первенства СССР, в которой решалось, какая из двух команд выйдет в класс «А», проходила на республиканском стадионе в присутствии 25 тысяч зрителей. Многие болельщики приехали из сельских районов, так что социальный состав был достаточно пёстрым. На игре присутствовало всё партийное руководство республики, а также многочисленные иностранные журналисты, приехавшие на выборы католикоса Армении. Скорее всего именно поэтому случившееся получило столь серьёзный резонанс и информация о событиях в Ереване дошла до высших партийных инстанций.
А на стадионе происходило следующее. Как вспоминали очевидцы, часть публики заранее вооружилась булыжниками, подобранными на месте ремонтных работ рядом со стадионом. Предназначались они скорее всего «своим», поскольку ереванские футболисты, проиграв две игры подряд, осложнили себе турнирное положение, чем вызвали гнев своих горячих фанатов. В случае проигрыша они не попадали в класс «А», что было катастрофой для всего армянского футбола.
Зрители на трибунах торжествовали, когда спартаковцы забили первый гол, но свердловчане сравняли счёт, а потом вышли вперёд. Тогда-то камни и полетели в армянских футболистов. «Педагогическое воздействие» заставило их двигаться быстрее и сравнять счёт. А за семь минут до конца игры судья Николай Шевцов (вся бригада была из Московской области) отменил гол, который забили ереванцы. «Камнепад» начался с новой силой. Теперь метательные снаряды направлялись и в игроков, и в судей. Немногочисленные милиционеры не вмешались и тогда, когда линейному судье Виктору Самолазову разбили голову. Он заканчивал игру с залитым кровью лицом. Даже футболисты хозяев поняли, что может произойти трагедия, и, окружив судей, вывели их с поля, куда уже устремились тысячи возмущённых болельщиков.
Раздевалки, в которых заперлись футболисты и судьи, подверглись длительной осаде. Несколько часов хулиганы били стёкла, ломали двери и мебель, а потом вступили в настоящую битву с прибывшими милиционерами и пожарными. Были подожжены милицейские и пожарные машины и мотоциклы, автомобиль «скорой помощи», на котором хотели вывезти травмированного судью, по словам руководителя местного физкультурного ведомства, «превратили в смятую консервную банку». Очевидцы говорили о большом количестве раненых с обеих сторон и даже человеческих жертвах…
В результате ЦК КПСС пришлось направить на место специально созданную комиссию, которая вместе с местным руководством (группа товарищей во главе с секретарём ЦК Компартии Армении С.А.Товмасяном) должна была разработать меры по предотвращению в будущем беспорядков на стадионах. Руководство Компартии Армении обратилось в ЦК с просьбой распространить паспортный режим на прилегающие к Еревану сельские районы. Дело в том, что значительная часть болельщиков, приезжавших в Ереван, не имела вообще никаких документов и соответственно милиция не могла их идентифицировать и контролировать. Если в городах были трёхлетние, пятилетние и бессрочные паспорта, то деревенские жители таковых не имели вообще. Но и распространение паспортной системы на сельских жителей не помогло.
Через шесть лет матч «Спартак» (Ереван) – ЦСКА был прерван, и москвичей пришлось эвакуировать на военный аэродром. В этот раз причиной было то, что в составе ЦСКА появился призванный в армию кумир армянских болельщиков Саркис Овивян. Осенью 1960 года его не смог спасти от призыва любитель футбола и болельщик «Спартака» первый секретарь ЦК Компартии Армении Сурен Товмасян – его снимали с должности и отправляли послом во Вьетнам. Поэтому приказ маршала Гречко «Срочно призвать в ряды Вооружённых Сил СССР гражданина Овивяна» был выполнен.
Сам Саркис Овивян вспоминал:
– В итоге играть за ЦСКА мне всё-таки пришлось. В Ереване к этому отнеслись, скажем так, не очень спокойно. Игроки ЦСКА вспоминают, как в 1961 году в Ереване команду вывозили на военный аэродром на БТР, ереванские болельщики не давали игрокам ЦСКА тренироваться, повсюду висели транспаранты – «Верните Овивяна!» Они даже устроили на площади перед гостиницей, где мы жили, многотысячный митинг, перекрыли движение и скандировали: «Сако! Сако!» Пошли даже слухи, что они хотят выкрасть Бескова, чтобы обменять на меня… В общем, разошлись они по домам только после того, как я с балкона третьего этажа пообещал, что на следующий год непременно вернусь в родную команду. Хотя это было бы невозможно без вмешательства таких фигур, как первый зампред Совмина СССР Анастас Микоян и Маршал Советского Союза Баграмян. Они добились того, что мне разрешили служить в Армении, а в свободное время играть за ереванский «Спартак».
«Хохлы своего не тронут!» – кричал вратарь
4 сентября 1956 года московское «Торпедо» играло в Киеве против местных динамовцев. В то время киевляне ещё не были столь известным коллективом, но уже принадлежали к числу лидеров. И до этого дня никаких серьёзных происшествий на республиканском стадионе «Динамо» не было. Но вот на 22-й минуте торпедовец Слава Метревели забивает гол. Арбитр Вячеслав Богданов показывает на центр поля. Киевляне начинают оспаривать решение судьи, отчаянно жестикулируют, апеллируя к зрителям.
А затем Вячеслав Богданов не засчитывает гол, забитый киевлянами. И вот сначала десятки, потом сотни болельщиков рванули на поле. Футболисты и судьи бегом понеслись к раздевалкам. Участник того матча Валентин Козьмич Иванов (ему вообще «везло» на подобные инциденты) вспоминал, что он крикнул вратарю своей команды Альберту Денисенко: «Алик, беги!» А тот в ответ: «Хохлы своего не тронут!» Но голкипер ошибся, его жестоко избили, и только нарядам милиции удалось отбить его у разгулявшихся соотечественников.
Толпа зрителей блокировала так называемый «Мавританский дворик», куда выходили внешние двери раздевалок, и вступила в открытый конфликт с милицией. А на улицах близ стадиона переворачивались и горели машины, бились стёкла витрин. Некоторые очевидцы событий вспоминали, что только вмешательство вызванных отрядов внутренних войск прекратило бесчинства. А в раздевалку торпедовцев привели окровавленного, но живого Альберта Денисенко, который теперь совсем не был уверен в том, что «свои» его не тронут… Потом была переигровка, завершившаяся ничьей 1:1.
Как обычно, в прессе о массовых беспорядках в столице Украины не сообщалось. Газета «Радянський спорт» за 7 сентября 1956 года писала про переигровку: «Остроту спортивной борьбы обусловил тот факт, что эта игра была повторной, поскольку в предыдущей игре исключительно судейство В.Богданова (Ленинград) привело к срыву соревнования.»
И ни слова о тысячах нарушителей общественного порядка, разбитых витринах и автомобилях, раненых милиционерах и пострадавших болельщиках…
Бунт «зенитчиков»
Пожалуй, самым масштабным по своему размаху и последствиям был настоящий бунт, который произошёл 14 мая 1957 года в Ленинграде на 100-тысячном стадионе имени Кирова. Причин для недовольства у большинства зрителей было хоть отбавляй. Во-первых, за месяц до этого события вышло печально известное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О государственный займах, распространяемых по подписке среди трудящихся Советского Союза». Напомним читателям, что в послевоенные времена ежегодно проводились «добровольно-принудительные» займы у населения. Постановление откладывало погашение и выплату выигрышей на 20 лет. А за несколько дней до матча активизировалась новая подписка на займы, которая часто составляла половину зарплаты.
Подлили масла в огонь и сами игроки «Зенита». За несколько минут до конца они проигрывали московским гостям с разгромным счётом 1:5. Тут уж винить судей было нельзя. Но именно судьи вкупе с милицией проморгали беспрецедентное событие. С трибуны неторопливо спустился человек, как выяснилось позже, не совсем трезвый шофёр завода «Знамя труда» Василий Каюков. Прошёл мимо милиционеров, пересёк беговую дорожку и пошёл к зенитовским воротам. Снял пиджак, аккуратно положил его на траву, а затем под смех трибун вытолкал из ворот голкипера «Зенита» Владимира Фарыкина и занял его место. Судьи ничего не заметили!
Лишь незадолго до конца игры опомнившиеся милиционеры прибегли, как говорят сейчас, к «жёсткому задержанию». Заломили руки и стали выводить Каюкова со стадиона. В это время раздался финальный свисток... А зрители стали требовать, чтобы милиционеры отпустили шофёра, которому уже разбили лицо. Когда стражи порядка стали угрожать «принятием мер», начался натуральный бунт. Несколько сот человек выскочили на поле, освободили «вратаря» и стали избивать милиционеров. Курсанты Ленинградского военно-медицинского училища имени Щорса, стоявшие в оцеплении, построились и, размахивая ремнями с металлическими пряжками, пошли на толпу, но были рассеяны, а затем вместе с милицией бежали в тоннель под трибуной, в котором только что скрылись футболисты. Мощные железные ворота тоннеля закрылись.
Участник этой игры зенитовец Юрий Андреевич Морозов вспоминал:
– Тот матч мне запомнился на всю жизнь. Играли мы, конечно, безобразно… Началось всё минуты за две-три до конца. Выходит на поле человек и выводит из ворот Володю Фарыкина. А сам снимает пиджак и становится на его место. Милиционеры, конечно, его прозевали. Потом опомнились, скрутили ему руки и потащили на выход. Зрители и так были возбуждены, а тут совсем обезумели. Я такого никогда не видел, тем более в Ленинграде. Бутылки на поле водопадом посыпались. Мы все – игроки, тренеры, судьи – едва успели в тоннеле скрыться.
Едва вошли в раздевалку – никто, по-моему, даже грязных гетр не успел снять, – вбегает кто-то из администрации: «Ребята, там такое началось! Быстро отсюда в соседний корпус на второй этаж!» Мы бегом туда. К окнам прильнули – глазам не поверили: огромная толпа штурмует ворота, отделяющие внутренний дворик стадиона от площади. Ломились во дворик с двух сторон. Но со стороны тоннеля ворота металлические были, наглухо закрытые. А вот как они с площади не ворвались, до сих пор не пойму. Толпа озверела, и если бы добрались они до нас или торпедовцев (те в другом корпусе забаррикадировались, тоже на втором этаже), наверное, не пощадили бы никого. Честно говоря, очень страшно было.
Автобусы – и наш, и торпедовский – во дворе стояли. Что с ними сотворили! С открытой галереи над корпусами сбрасывали декоративные металлические вазы, каждая кило по 150–200. Хорошо, никого не раздавили. У многих были ломы, грабли, лопаты – разграбили склад хозяйственного инвентаря. Раненых было много. Помню, одного капитана первого ранга здорово покалечили. Пытались его вывезти на «скорой помощи», так толпа втолкнула машину обратно во двор.
Затихать волнения стали только к полуночи, когда у ворот осталось несколько сот самых возбуждённых болельщиков. Их милиция оттеснила, и только тогда и мы, и торпедовцы смогли покинуть стадион. Ни у кого из нас, футболистов, случившееся в голове не укладывалось: Ленинград всегда считался городом культурным. Наверное, совпали наша плохая игра и общая озлобленность народа: как раз отменили выигрыши по облигациям госзайма, на которые люди всю войну подписывались.
А Валентин Козьмич Иванов, которому, как мы уже знаем, не впервой было спасаться бегством от озверевшей толпы, оставил следующие воспоминания:
– Когда в самом конце встречи на поле высыпали болельщики, мы бегом бросились в раздевалку. Едва мы очутились внутри, как в окна со всех сторон полетели разные предметы. Пришлось всей команде ничком укладываться на пол между оконными проёмами. Лежали довольно долго, пока обстановка немного не остыла. Со стадиона уехали лишь часа через полтора после матча. Не помню, сопровождал ли нас какой-то эскорт, но до вокзала добрались без происшествий. В те времена о подобных скандалах старались умалчивать. Может, поэтому до последнего времени мало кто знал, что нам, игрокам и тренерам, из-за футбола приходилось иногда рисковать собственной жизнью.
А за пределами раздевалок бесчинствовала толпа. Пока одна её часть с помощью выломанной из спортзала шведской стенки (по другим сведениям, деревянных сидений с трибун) пыталась таранить дверь в тоннель, другая забрасывала окна раздевалок камнями. Повсюду ловили и избивали не успевших скрыться в тоннеле и разбежавшихся по территории стадиона милиционеров.
Примерно через час железные ворота тоннеля пали. Тогда и раздались выстрелы со стороны сотрудников правоохранительных органов. Стреляли в воздух, но ворвавшиеся в тоннель хулиганы сразу залегли. Дальнейшее было делом техники: зачинщиков выхватили из толпы и задержали, а остальных участников бунта рассеяли прибывшие на подмогу части милиции и курсанты ещё двух военных училищ. Выбраться со стадиона футболистам удалось только к полуночи.
О событиях оперативно сообщила только «Комсомольская правда», да и то, что называется, между строк. Судите сами. Заметка называлась «На футбольных полях»:
– Ленинград. На десятой минуте встречи «Торпедо» – «Зенит» центр нападения москвичей Э.Стрельцов открыл счёт. Через 15 минут капитан торпедовцев В.Иванов забивает второй мяч в ворота «Зенита». После перерыва мяч ещё трижды побывал в воротах ленинградцев, они сумели отквитать лишь один гол. Автозаводцы победили – 5:1.
Следует отметить плохую организацию соревнований на стадионе и недисциплинированность зрителей.
Через месяц «Ленинградская правда» в рубрике «Из зала суда» опубликовала статью под названием «Хулиганы наказаны». В ней сообщалось о том, какая кара постигла тех, кто устроил эти самые массовые за всё время существования ленинградского футбола беспорядки.
Суд был скорым и достаточно суровым: «Как уже сообщалось, группа хулиганов, бесчинствовавших на стадионе имени С.М. Кирова во время футбольного матча 14 мая с.г., была арестована. На днях Городской суд рассмотрел дело по обвинению Гаранина, Александрова, Клау и других – всего 16 человек – в хулиганстве. Суд приговорил Ю.Гаранина к 8 годам лишения свободы, В.Клау, П.Павлова, А.Петрова – к 7 годам, В. Александрова – к 6 годам. Остальные подсудимые приговорены к разным срокам лишения свободы.»
Кстати, свой срок получил и Василий Каюков, с хулиганского поступка которого и начались беспорядки на самом большом стадионе Северной столицы.
Мордобой в Лужниках
Через три с лишним года после описанных событий «отметился» и главный стадион страны – Большая спортивная арена в Лужниках. На этот раз она стала ареной не только для футбола, но и для мордобоя и массовых беспорядков с участием болельщиков и милиции.
Встречались московские армейцы и киевские динамовцы. Судил игру арбитр из Риги Эдгар Клавс, решения которого вызывали бурю эмоций на трибунах. Сначала он назначил пенальти в ворота ЦСКА, а когда Валерий Лобановский не забил, дал ему вторую попытку, которую тот реализовал. Уже под конец матча полузащитник ЦСКА Евгений Крылов провёл приём, который футболисты называют «подкат».
«Подкатился» он под нападающего киевлян Олега Базилевича, который, правда, уже избавился от мяча, и был немедленно удалён с поля. Вот тогда и выбежали на поле возбуждённые армейские фанаты. Некоторым удалось добраться до судьи и нанести ему несколько ударов. Матч, естественно, был прекращён, а армейцам после «разбора полётов» засчитали поражение. Милиция в этот раз действовала более успешно: несколько десятков человек было задержано. Большинство получили по 15 суток административного ареста, а четверо самых отъявленных хулиганов были осуждены к разным срокам лишения свободы: от двух до шести лет.
Как Гейдар Алиев переиграл Александра Яковлева
Сезон 1970/1971 года для команды «Нефтчи» (Баку) выдался очень трудным. Некогда сильный коллектив, краса и гордость Азербайджана, во главе с блестящим в прошлом футболистом сборной СССР Анатолием Банишевским, балансировал на грани вылета из высшей лиги. Как в домашних матчах, так и в играх на выезде игроки и тренеры команды вели себя крайне грубо, развязно, оскорбляли и даже избивали судей, провоцировали зрителей на беспорядки.
Был практически сорван матч «Нефтчи» – «Пахтакор», а 8 октября в Ростове-на-Дону во время игры с местным СКА на футбольном поле произошла драка с участием игроков, судей и милиции. Футболисты из Азербайджана вели в счёте, но во втором тайме пропустили два гола. Вратарь бакинцев Сергей Крамаренко выскочил из ворот, подбежал к арбитру Юрию Балыкину и ударил его по лицу, защитник Александр Мирзоян плюнул в лицо поспешившему на помощь помощнику арбитра. Рафик Кулиев забросил мяч далеко на трибуны, а капитан – Анатолий Банишевский приказал игрокам «Нефтчи» покинуть поле. Но драка продолжалась. Милиции пришлось бежать на футбольное поле, чтобы разнять потасовку.
И вот тогда терпение у функционеров Федерации футбола СССР лопнуло. Было решено отстранить «Нефтчи» от участия в первенстве, засчитать клубу поражение в трёх оставшихся играх, а также на год дисквалифицировать Анатолия Банишевского, на три года Крамаренко, а также Кулиева и Мирзояна. Это решение должна была утвердить коллегия Спорткомитета СССР, заседание которой было назначено на 29 октября. Началась борьба за «Нефтчи».
Секретарь ЦК Компартии Азербайджана С.В. Козлов обратился в ЦК КПСС и Спорткомитет с просьбой дать шанс «Нефтчи» и пересмотреть решение Федерации футбола. Спорткомитет предложил ЦК компромисс: засчитать бакинской команде поражение в двух, а не трёх играх. Но 27 октября заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Александр Яковлев и зав. сектором того же отдела Борис Гончаров подтвердили справедливость решения о дисквалификации команды и её игроков.
Но тут в дело вступила артиллерия «главного калибра» в лице первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Гейдара Алиева. Тягаться с ним у Александра Николаевича Яковлева тогда не было никакой возможности. А Алиев сообщил в ЦК КПСС, что отстранение команды «Нефтчи» от соревнований высшей лиги может вызвать социальный взрыв: «Среди части населения республики, особенно молодёжи, возникло серьёзное недовольство, чреватое нежелательными последствиями… Некоторые рабочие Нефтяных Камней в знак протеста отказывались приступить к работе…»
Итогом битвы «Яковлев – Алиев» стала победа первого секретаря республиканской Компартии. Клуб доиграл оставшиеся игры, остался в высшей лиге, а Банишевского хоть и дисквалифицировали, но условно.
На официальном сайте команды «Нефтчи» события того сезона трактуются следующим образом:
– Никто не забыл про учинённые над «Нефтчи» издевательства 1971 года. К счастью, на помощь азербайджанскому футболу пришла личность, обладающая большим авторитетом, господин Гейдар Алиев.
И футбольная Федерация даже издала постановление об исключении «Нефтчи» из первой лиги. Но своевременное вмешательство всенародного лидера Гейдара Алиева, который никогда не оставлял свой народ в беде, предотвратило большую несправедливость.
Комментарии, как говорится, излишни…
Автоматные очереди в Кутаиси
30 октября 1970 года была пятница. Именно тогда в Кутаиси местные торпедовцы принимали ташкентский «Пахтакор». И хозяевам нужна была только победа, иначе они покидали высшую лигу. Попытки «купить» игру не удались, тем более что на матче присутствовал председатель Федерации футбола СССР Валентин Гранаткин, который решил лично проследить за порядком в этой принципиальной встрече.
Но порядка-то и не получилось, скорее наоборот. О попытках подкупа в своё время вспоминал главный судья той игры Юрий Бочаров: «Матч начинался в четыре часа, а в половине третьего начали меня из номера «вытаскивать». Местные. Звонят по телефону: выйди, поговорить надо. Понятно зачем... Пора ехать на стадион. На лестнице меня встречают местный арбитр Тодадзе и человек, представившийся зав. административным отделом горкома партии: «Товарищ Бочаров! Слегка помочь надо.
Вот здесь у меня 6 тысяч». И показывает свёрток. Мне почему-то весело стало. «Если уж продаваться, то за десять». Горкомовец кивнул: «Будет!» На стадионе уже другой человек – из местной милиции – подошёл со свёртком: «Тут десять». Десять тысяч по тем временам – это как миллион сегодня. Да только... Что это, думаю, за идиота меня принимают? Если б имели серьёзные намерения, привезли бы, скажем, деньги в Москву, как, кстати, сегодня практикуется. А может, провоцируют. Свёрток, разумеется, не взял! За десять минут до конца торпедовцы безнадёжно проигрывали 0:3. И тут Бочаров назначает пенальти в ворота «Торпедо». Вратарь Давид Гогия выскакивает из ворот и, подбежав к арбитру, бьёт его в лицо. Судья удаляет голкипера, но на него накидываются остальные игроки команды.
Своих кумиров поддержали болельщики (а стадион был переполнен) – они стали бросать на поле камни, выломанные из сидений доски. Футболисты «Пахтакора» бросились в раздевалку, понимая, что в противном случае им придётся туго. Однако убежать удалось далеко не всем: несколько ташкентцев вынуждены были найти спасение в центре поля, куда не долетали камни с трибун. Линейный судья этой встречи Сергей Беляев в опубликованной несколько лет назад своей докладной записке писал: «И вот в тот самый момент, когда команды и судьи стали покидать поле, с трибун полетели камни.
Если почти все игроки, за исключением Любарцева (вратарь «Пахтакора». – Авт.), успели скрыться под трибуну, то судьям пришлось вернуться в центр поля. Каждая наша попытка уйти прерывалась бросанием бутылок и камней. В этот момент пострадал кто-то из милиции. Так продолжалось минут 15–20. И лишь когда милиция потеснила хулиганов, удалось по одному – Любарцеву, Бочарову, Беляеву, Черникову – скрыться под трибуну. Когда я оказался под трибуной, меня встретил Херхадзе и ударил в спину, а когда я пробегал мимо раздевалки торпедовцев, оттуда выскочил Цверава и нанёс мне удар кулаком по голове. Он же пытался ворваться в судейскую комнату, но не был допущен сотрудниками.»
Представители команды были ознакомлены с поведением игроков, действия которых были зафиксированы в протоколе главным судьей. Претензий к судейской бригаде не было, однако покинуть стадион мы смогли только спустя несколько часов. Примерно минут через сорок после окончания игры в судейскую комнату полетели камни. Хулиганы стали бить, поджигать стоящий на территории стадиона транспорт: милицейские мотоциклы и легковые автомашины. Вызванная пожарная команда не оказала никакой помощи сотрудникам милиции. Несколько раз за окнами были слышны выстрелы. Только прибытие дополнительных нарядов милиции и военных позволило нам выехать со стадиона в сопровождении оперативных машин.
Судья республиканской категории С.Беляев.
4 ноября 1970 г.».
Воинствующие кутаисцы перевернули и подожгли автобус «Пахтакора» и продолжали попытки пробиться в раздевалки. Команду гостей надо было немедленно эвакуировать, но пути к отступлению были отрезаны.
Через час прибыли дополнительные силы милиции и внутренних войск, вооружённые автоматами. Но болельщики были настолько возбуждены, что даже вид оружия их не отрезвил. Они бросились на милиционеров и солдат с палками, лопатами и ломами наперевес, после чего раздались первые выстрелы. Только тут толпа бросилась врассыпную. Людей потом долго отлавливали по дворам и подворотням, пытаясь выявить зачинщиков беспорядков. Различные источники сообщают об убитых и раненых с обеих сторон. Таков был мрачный итог кутаисской трагедии.
12 ноября в «Труде» появилась короткая статья под названием «Кутаисцы хлопают дверью», принадлежавшая перу заместителя председателя Спортивно-технической комиссии Николая Мечникова, из которой, как обычно, понять ничего было нельзя: «А вот торпедовцам Кутаиси самообладания не хватило: проигрывая на своём поле «Пахтакору», они забыли о спортивном достоинстве и решили уйти из высшей лиги, «громко хлопнув дверью».
Редкий случай удаления с поля вратаря и запрещение играть ещё трём футболистам – это первый отклик на беспрецедентный демарш игроков кутаисского «Торпедо».
Битва за первое место
Одним из самых серьёзных происшествий в советском футболе стали события в Тбилиси 23 июля 1977 года. В 32-градусную жару играли местные динамовцы, занимавшие второе место в первенстве СССР, и чемпион СССР 1972 года команда «Заря» (Ворошиловград). Стадион был полон – пришло более 60 тысяч зрителей, жаждавших победы своих любимцев. В правительственной ложе – всё грузинское руководство во главе с первым секретарём ЦК Компартии Грузии Эдуардом Шеварднадзе.
Игра началась, но ни одна из команд не могла добиться успеха. Счёт 0:0. И вот игрок «Динамо» картинно падает в штрафной площадке соперника. Весь стадион вскакивает. Пенальти? Нет, опытный арбитр из Вильнюса Ромуальдас Юшка, кстати, сам бывший футболист, показывает, что можно продолжать игру. Напряжение на поле и на трибунах растёт. А после финального свистка разъярённая толпа грузинских болельщиков (органы внутренних дел оценивали её примерно в пять тысяч человек) прорвала кордоны милиции и вырвалась на футбольное поле. Судейской бригаде и футболистам пришлось спасаться бегством, и они скрылись в хорошо укреплённых подтрибунных помещениях.
Эдуард Шеварднадзе несколько раз выступал по трансляции с просьбой к болельщикам разойтись, но эти призывы не имели успеха. А толпа неистовствовала, ломала деревянные лавки и металлические барьеры, используя их в качестве таранов и оружия против милиционеров. 35 сотрудников милиции получили повреждения различной степени тяжести. Толпой были сожжены машины «скорой помощи» и патрульные милицейские автомобили. Примерно двадцать процентов трибун стадиона после погрома нуждалось в капитальном ремонте.
Толпа осадила помещения, где скрывались судьи и игроки, и до поздней ночи требовала выдать им Ромуальдаса Юшку. К стадиону начали стягиваться дополнительные силы милиции и внутренних войск. А Эдуард Шеварднадзе в сопровождении охранников дважды спускался в самую гущу фанатов с тем, чтобы успокоить болельщиков и уговорить их разойтись. Только через несколько часов большинство болельщиков покинули стадион, а находившиеся в осаде футболисты и судьи были освобождены сотрудниками МВД Грузии.
ЦК КПСС направил в Грузию очередную комиссию, которая занялась выяснением причин столь агрессивного поведения болельщиков. Попутно она обнаружила, что беспорядки в Тбилиси возникали не один раз, хотя и в меньших масштабах. Причём возникали они не только на футбольных матчах, но и на баскетболе, например во время игры местного клуба против ЦСКА.
Организационные выводы были сделаны следующие: Ромуальдас Юшка (комиссия отметила, что он совершенно правильно не назначил пенальти, но вёл игру в целом не очень уверенно) был отстранён от судейства до конца сезона. Правда, потом он продолжил успешную карьеру судьи, проведя полторы сотни игр первенства СССР и 40 международных матчей. ЦК Компартии Грузии сообщил, что ряд футболистов «Динамо», провоцировавших зрителей, были «строго наказаны». Но каким именно было наказание, никто не сообщал. Показателен тот факт, что все они вышли на поле буквально в следующей игре. Не был дисквалифицирован и тбилисский стадион, восстановленный в рекордно короткие сроки.
Сегодня совсем другие времена и другие нравы. Если раньше фанаты охотились за судьями или игроками чужой (а иногда и своей) команды, а в редких случаях выступали против милиции или участвовали в беспорядках по политическим мотивам, то сейчас ситуация иная. Фанаты дерутся между собой, конфликтуют на стадионе с милицией, иногда устраивают локальные погромы на улицах городов. Лучше это или хуже? Не могу сказать, какое из двух зол меньше, социалистическое или наше, «демократическое». Убивали и калечили людей и сорок лет назад, делают это, к сожалению, и сегодня… Только при чём тут футбол?
Алексей Богомолов, опубликовано в газете «Совершенно Секретно»
Публікації
Немає коментарів:
Дописати коментар